Заваливающееся за горизонт солнце стремительно переставало дарить и без того скудное тепло. Лес заиграл багрянцем его закатных лучей, постепенно уходящим к самым верхушкам лесных исполинов и отдающим землю во власть сумрака и подступающей из низин неуютной прохлады. Природа уже начинала отходить ко сну, и в воздухе повисла вполне осязаемая тишина: можно было отчетливо услышать ворона, рассекающего в бреющем полете над головой, и отдаленные гулкие поскрипывания того или иного из лесных великанов, поймавшего в свои необъятные кроны верхние ветры, недосягаемые для более молодой поросли… поэтому треск ломающихся кустарников на фоне этой нечаянной идиллии был различим чуть ли не на границе слышимости и так же диссонировал с общей картиной, как если бы в разгар свадебной церемонии в торжественно-проникновенную речь Свадебной Феи и придыхательные клятвы возлюбленных вторгся басовитый храп одного из заскучавших в ожидании банкета гостей, многократно усиленный мощной акустикой сводов Серой Пещеры.
По мере приближения источника шума к звукам гибнущих кустиков примешивалось бубнящее чертыхание, судя по интонациям, беззлобное, растерявшее в борьбе с ненавистными буераками весь свой эмоциональный окрас. С очередным раскатистым треском из прибрежных зарослей показались две внушительных атлетичных фигуры. Повстречавшись хотя бы с одной из них в темных переулках полуночного Палантина и услышав хриплое «Денишкай нибагат?», мирный житель непременно бы исторг из себя грамм 200-300 зловонной сути, прежде чем вник в содержание «безобидной» просьбы. Да. Это были орки!
Однако следует отбросить предрассудки. Это были отнюдь не головорезы, промышляющие члено- и другимичастямителавредительством, а два представителя грозной расы, посвятившие себя тонкой науке выживания (а, по возможности, и процветания) в дикой природе. Их неординарность выдавала несвойственная богатырской комплекции мягкая поступь. Но с вертляво-мельтешащей грацией балерунских эльфов она не имела ничего общего. Так двигается полуторацентнерный тигр, остающийся неуслышанным до финального смертельного броска. Соответственно, все те звуковые аккомпанементы, предваряющие их появление, создавались не ими.
Вслед за орками из сгущающихся сумерек, оставляя за собой ровную просеку и взметая ковер из листьев различных оттенков огненного, выкатилось нечто, напоминающее укрупненный вариант печки-буржуйки, только без трубы. Дополнительное сходство придавал клубящийся из недр гремящей жестянки пар. При ближайшем рассмотрении во всех этих нагромождениях дымящего металла можно было распознать гнома в полном боевом облачении, упакованного в неприступную броню до самых ногтей и пяток. В отличие от его спутников ходьба гнома напоминала движения человека в воде: вязкие и с натугой. Было заметно, что бедняга уже очень продолжительное время тащит на себе дневную выручку пункта металлоприема и кажется не раз за это время проклял ненавистный закон всемирного тяготения.

* * *

- Ну вот скажи, друже, какого Торина ты разрядился, словно возвращаешься с кузнечной ярмарки? – вопросил Адэбайор, обернувшись в ожидании отстающего гнома. Он был выходцем из старого и уважаемого семейства, но слегка помешанного на аристократических манерах. Одним из следствий этого были нескончаемые упражнения членов рода в придумывании своим отпрыскам звучных имен. Предполагалось, что это будет выгодно отличать их представителя в борьбе за клановую власть на фоне менее благозвучных Урук-Хаев и прочих Хонгильдонов.
- Ведь всем в округе известно, - продолжал Адебайор – что охота в здешних местах – занятие странное и непривычное по первости. Будь ты хоть в одних портках, но если вышел на косолапого с рогатиной, которая в другое время годится лишь для вынимания горшков из печи и даже от бешеной собаки не спасет, то считай, удача непременно будет вести твою руку в схватке с косолапым. Но горе тебе, если налетишь на хозяина леса к примеру с копьем, которым только что с таким успехом поверг секача. Тогда уж не спасут пусть даже самые крепчайшие латы и панцири! Вскроет как консервы и отьестесствует до такой степени, что надолго забудешь дорогу в охотничьи угодья… если вообще живым уйдешь. И так со всеми почти зверьми. Толи заговоренные они, толи само место это проклято… Еще хорошо, что зайцы прощают оплошности и просто улепетывают куда подальше. Иначе совсем уж было бы худо. Хвала тому неизвестному охотнику, которому когда-то удалось подобрать орудия, разящие каждого конкретного зверя. – и чуть слышно добавил – И земля ему пухом…
Сопящий и ковыляющий в развалку, словно пупс-переросток, Ван Перси никак не стал комментировать адресованное ему поучение. Лишь, поравнявшись с широкоплечим орком, поднял на него исполненные неимоверной тоски и усталости и необычно широкие зрачки глаз и, издав протяжный как гудок паровоза вздох, продолжил сгорбленное, но упорное продвижение прямым курсом. Его растрепавшаяся и набравшая гроздья репея борода ежеминутно грозила попасть под тяжелые кованые сапоги и стать причиной большого конфуза. Два его компаньона, скорее всего, не отказались бы от подобного представления.
Вообще гнома звали Перси, но вся его родня свято и рьяно берегла свои глубокие корни и готова была до сипоты в голосе доказывать, что они являются потомками редкой заморской ветви гномов, происходящей из предместий сказочного города Хамстардам. По их утверждениям в тех местах всё население носило рядом с именем приставку Ван, и они будут неизменно сохранять это своеобразное национальное наследие. К слову, сородичи Ван Перси сохранили в первозданном виде еще кое-какие традиции далекой родины, но о которых предусмотрительно предпочитали помалкивать.

P.S. если будет интересно продолжу выкладывать, этот рассказ не мой а моего друга, хотя тут есть немного и моей помощи, писали после того как проиграли во все Варкрафты, прочитали Толкиена и его последователей))